И.Б.Циркунов. Порья Губа: опыт историко-социологических исследований

Статья из журнала:

"Наука и бизнес на Мурмане" - Мурманск, 1998, № 6, с. 60-86.

Река Порья

ИСТОРИКО-ГЕОГРАФИЧЕСКОЕ ОПИСАНИЕ

Глядя на карту Беломорья, видно, как в северо-западном направлении Белое море начинает вытягиваться, образуя один из самых больших своих заливов - Кандалакшский. Большой судоходный Кандалакшский залив изобилует островами, а береговая линия Кольского полуострова, или Кандалакшский берег, причудливо изгибаясь, образует многочисленные складки - заливы и заливчики, называемые губами. Одни из таких заливчиков между мысами Шомбач и Педуновым называется Порьей губой (66°40':33°30'-33°55') [5].

Фрагмент рабочей карты месторасположения Порьей Губы

Рис. 1

Войдя в Порью Губу через широкий юго-восточный проход, оказываешься окруженным большими и малыми островами. Такие острова, как Горелый, Медвежий, Хедостров, Седловатые выделяются не только своими размерами, но и тем, что некоторые из них являлись кладовыми свинцово-серебряных руд (рис. 1). Мореплавателю, впервые попавшему в Порью губу, эти многочисленные острова могут причинить массу неудобств в акватории залива и даже дезориентировать, если отсутствует подробная карта. Однако для местных жителей острова Порьей губы были не только отличными ориентирами, но и служили хорошим укрытием в непогоду.

Береговая линия Порьей губы имеет сложную конфигурацию. Сильно изрезанные ее берега образуют несколько самостоятельных губ: Тар губа, губа Восточная Порья, Костариха, Шушпаниха, Западная Порья, Белозерская, Педуниха и губа Ильинская. Как правило, вершины некоторых губ одновременно являются устьем реки или ручья, где местные жители в былые годы с успехом промышляли форель и семгу. В 100 километрах к востоку от г. Кандалакши расположено заброшенное село Порья Губа. Как и в прежние времена, добраться до этого села непросто - "...летом по морю, зимой на лошадях и оленях" [5], так как дороги в нашем понимании к селу на проложены. Ныне остался один возможный вариант - "летом по морю". В акваторию Порьей губы регулярно заходят только суда Кандалакшского государственного заповедника (КГЗ). С 1977 года распоряжением Совета Министров РСФСР вся акватория и все незаповедные места Порьей губы переданы в ведение Кандалакшского заповедника. Другого способа добраться до села в зимнее время нет, так как теперь зимник некому прокладывать. Да и путь в Порью Губу не прост, требует хорошего знания местности либо надежной карты.

1. Общий вид восточной части села Порья Губа

Месторасположение села Порья Губа отличается от расположения других поморских сел (фото 1). Село как бы спрятано от посторонних глаз. Остров Горелый, покрытый лесом, скрывает водные подходы к селу. Лишь старый причал и заброшенные постройки фактории по обработке рыбы на восточном берегу острова, где теперь расположилась сезонная лаборатория КГЗ, выдают присутствие людей и свидетельствуют о прежней хозяйственной деятельности человека.

2. Варничный порожек. Выход в море

3. Варничный порожек. Проход из Озерка к морю на лодке

Если обогнуть о. Горелый с запада или востока, то неминуемо попадешь в один из двух каналов, которые ведут к селу Порья Губа. Характерной особенностью каналов является то, что они рукотворные, и при их сооружении строители использовали рельеф местности. Эти рукотворные каналы, ласково называемые бывшими порьегубцами "порожками", имели свои имена. Так западный канал называли Варничный порожек, а восточный - Умбский (фото 2, 3, 4).

Название Умбского порожка старожилы Порьей Губы объясняют тем, что он находится на Умбской стороне, а Варничный - это старое название, которое прямо свидетельствует о давнем занятии порьегубцев - солеварении.

4. Мост через Умбский порожек

5. Брошенная рыбацкая лодка на берегу Озерка

По протяженности порожки невелики. Общая длина двух каналов составляет несколько десятков метров. Ширина вполне достаточна для прохождения небольшой рыбацкой лодки. Глубина каналов меняется и зависит от приливов и отливов, но даже при максимальном отливе по каналу можно пройти. Во многих местах каналы обрушились, обмельчали, но по-прежнему имеют притягательный вид и вызывают восхищение. По свидетельствам бывших порьегубцев современное состояние каналов гораздо хуже, чем в те годы, когда Порья Губа была жилым селом. Через Умбский порожек перекинут деревянный мост, теперь частично разрушенный, который связывал факторию о. Горелый с Порьей Губой (фото 4). Пройдя каналы, попадаешь в небольшое водное пространство, которое примечательно тем, что по берегам его разбросаны остовы рыбацких лодок (фото 5). Затем через мелководный проливчик входишь в довольно обширный залив, который местные жители называют Озерко.

При входе в Озерко открывается прекрасный вид на противоположный берег, где раскинулось старейшее поморское село Порья Губа (фото 1). Пересекая Озерко, можно увидеть кресты последнего порьегубского кладбища. Оно находится на южном берегу этого водоема, слева по ходу движения в Порью Губу. Другое кладбище расположено юго-восточное села, но захоронения на нем были прекращены, по-видимому в начале XX века.

Пройдя вдоль всего Озерка, становится понятно, как трудно высадиться на берег Порьей Губы, не замочив ноги. Особенно осложняется высадка на берег во время отлива. Участникам экспедиции все же удалось найти скрытый лодочный фарватер, которым можно пользоваться даже во время отлива и пройти в самое устье ручья, где на берегу стоит хозяйственная постройка с маленьким причалом для одной-двух лодок.

Собственно, село Порья Губа стоит на берегах двух ручьев. Больший из ручьев протекает в восточной части села. По воспоминаниям бывших порьегубцев, в прежние времена ручей был полноводней, весной сильно разливался, выходя из берегов, и славился обилием форели. Две части села связывает довольно широкий и прочный деревянный мост, перекинутый через ручей по главной улице. На живописном бугре, рядом с селом, находится помещение сельского клуба - бывшая церковь Николы Святителя. Дальше, пройдя по главной улице (теперь сильно заросшей травой почти в рост человека) мимо клуба, справа видно большое деревянное здание с высоким крыльцом - школа, бывший дом купца Каюкова Варлаама Потаповича [35, л. 4, 148]. Всего в Порьей Губе насчитывается около 40 больших и малых деревянных домов. В основном это одно- и двухэтажные дома, хозяйственные и культурно-бытовые постройки.

Западную границу села очерчивает Валегин ручей, небольшой и чрезвычайно заболоченный, с деревянными мосточками, перейдя которые, попадаешь на сельский луг.

Выйти из Порьей Губы по Озерку, не зная приметного знака, можно вдоль берега, но это долго, да и есть риск повредить корпус лодки об отмели и подводные камни. Приметный, беловатый, средних размеров камень хорошо просматривается с берега и служит ориентиром, куда следует держать курс по прямой, чтобы наикратчайшим и безопасным путем достичь пролива, связывающего Озерко с входом в каналы-порожки.

ОСНОВНЫЕ ЗАНЯТИЯ ПОРЬЕГУБЦЕВ

Район Порьей губы с незапамятных времен обживался человеком. Первое появление людей в этом заливе археологи относят к эпохе неолита (3-2 тыс. лет до н. э.) [23, с. 233] это подтверждает обнаруженный в Порьей Губе. "...в местности, называемой Аннин Крест..." [7, с. 10, 103], лабиринт. Собственно, русские люди - поморы появились на южном побережье Кольского полуострова примерно в середине XII века [26, с. 24]. Прямых сведений о том, что поморы в это время осваивали территорию Порьей Губы, найти не удалось.

Время возникновения Порьей Губы точно установить не представляется возможным. Одна из ранних дат в истории поселения - 1556 год [3, с. 70]. Результаты переписи 1563 года показывают, что в Порьей Губе насчитывалось 22 крестьянских двора, а это, в свою очередь, позволяет предположить, что Порья Губа возникла в конце XV - первой четверти XVI века [26, 30, с. 59; 28, с. 11]. Уточняя время возникновения этого поморского поселения, профессор И.Ф. Ушаков считает, что оно появилось в начале XVI века, но хозяйственная деятельность поморов в этом районе могла начаться и раньше.

Такой же точки зрения придерживается этнограф Т.А. Бернштам: "В середине - второй половине XVI века развивается деятельность Пречистенского кандалакшского монастыря, который захватывает угодья на побережье Кандалакшский губы - в окрестностях Княжой губы, по рекам Ковде, Колвице, Лувеньге, возникает волостка Порья Губа, относящаяся к Ковдской области" [3, с. 49].

Онежские и двинские поморы, первые из русских осваивавшие побережье Кольского полуострова, принесли с собой поморскую культуру, способы ведения хозяйства. Используя опыт предков, поселенцы старались приспособиться к новым природным условиям. И хотя поморы отлично владели искусством мореплавания и судостроения, они еще не могли быть полностью независимыми от сил природы. Жизнь поморов зависела, в основном, от рыбацкой удачи, промыслового везения и просто от природно-климатических условий. Уровень цивилизованности поморов на первом этапе заселения сыграл огромную роль в освоении края, но, к сожалению, по многим причинам не получил дальнейшего самостоятельного развития. Среди причин, сдерживавших это развитие, не только сложные природно-климатические условия (хотя именно они сыграли вначале определяющую роль), но и известная социально-экономическая и политическая организация жизни в феодальной России.

Как известно, основное занятие поморов было тесно связано с морем. Приспосабливаясь к местным условиям, поморы использовали богатство тайги - лес. Местная древесина была отличным сырьем для постройки карбасов - основных поморских промысловых судов и других плавсредств (фото 5). Сооружались причалы и необходимые для обработки рыбы строения. В навигационных и одновременно культовых целях поморы ставили в приметных или просто опасных местах деревянные восьмиконечные кресты [29, с. 27].

6. Фрагмент поморского дома. Резьба

Лес использовался поморами практически во всем: строили жилые дома (фото 6) и бани, церкви и хозяйственные постройки. Древесина использовалась для изготовления нехитрого инструмента, рыболовных и других промысловых снастей, что подтверждают найденные экспедицией детали прежних орудий труда. Лес шел на изготовление орудий лова - таких, как "забор" и более сложных рыбацких и морских приспособлений, например, найденная экспедицией конструкция типа "блок". Порья Губа славилась на всю округу изготовлением специальных бочонков - "сельдянок".

Редкостойная тайга давала возможность заниматься охотой, особенно добычей пушного зверя, и другими лесными промыслами - сбором грибов, ягод, лечебных трав, бересты и пр. Кроме того, порьегубцы охотились на морского зверя, пользовались дарами моря, в частности, использовали в лечебных целях морскую капусту. Как следствие занятия охотой - занимались выделкой кож, шитьем обуви. Причем этот промысел сохранился в селе вплоть до XX века, это подтверждают находки самодельной обуви, кожаных заготовок, самодельных колодок для изготовления обуви детского размера.

Лошадей в хозяйстве поморов почти не было, в качестве тягловой силы порьегубцы использовали оленей. В этом, видимо, с одной стороны, сказалось влияние аборигенов, с которыми жители Порьей Губы имели довольно частые контакты, с другой стороны, способность поморов приспосабливаться к любым, даже самым тяжелым условиям.

7. Бывшие жители села Порья Губа. Фото 1989 года

Поморы Порьей Губы, как и жители других сел и деревень, занимались скотоводством. В небольшом количестве они разводили крупный рогатый скот, но преимущественно занимались скотоводством. Пристрастие порьегубцев к овцеводству объясняется опять же природными условиями. Акватория Порьей губы сплошь усеяна большими и малыми островами. Острова в основном лесистые, но можно найти и неплохие пастбищные угодья. Пожалуй, самое главное достоинство островных угодий - естественная защищенность морем от хищных животных и необязательность постоянного присмотра за стадом.

Сохранилась в Порьей Губе и традиция первых поселенцев - огородничество. К сожалению, жители села с трудом противостояли природным условиям, поэтому огородничество не получило широкого распространения и развития. Основной продукт огородничества - репа культивировалась вплоть до начала ХХ века, и лишь потом на смену ей пришел картофель [31].

В XVI веке в Порьей Губе активно и успешно занимались солевареньем. Этот промысел обеспечивал потребность жителей в соли, а излишки, видимо, шли на продажу.

Потребность в соли у порьегубцев была большой, так как основной продукт с рыбацкого промысла - семга и сельдь-бедоморка - дольше хранится и приобретает наилучшие вкусовые качества именно в соленом виде.

Так, только в Порьей Губе до 1571 года действовало 20 варниц [26, с. 46].

В XVII веке, с появлением более дешевой камско-вычегодской соли, варницы Кольского полуострова начинают повсеместно закрываться как невыгодные.

Судя по всему, жители Порьей Губы могли добывать речной жемчуг, но прямых свидетельств этого нами не обнаружено.

Стоит упомянуть еще про одно занятие пориегубцев - добыча серебра. Россыпи серебряных самородков встречались на островах Порьей губы. Если первые образцы были найдены скорее всего случайно, то впоследствии поиск драгоценного металла стал приобретать более регулярный характер.

ШАХТЫ СВИНЦОВО-СЕРЕБРЯНЫХ РУДНИКОВ - ПАМЯТНИКИ ИСТОРИИ РАЗВИТИЯ ПРОМЫШЛЕННОСТИ НА КРАЙНЕМ СЕВЕРЕ

Карта-схема острова Медвежий по И.И. Гинсбургу

Рис. 2

Остров Медвежий - один из самых больших островов губы Порья, расположенный в юго-восточной части губы, в 1,6 мили к северо-востоку от мыса Педунов [19, 289]. Остров имеет каплевидную форму, изрезанную заливами в западной и восточной частях. Остров скалистый, но большая часть его территории покрыта довольно густой растительностью - хвойным лесом, встречается кустарник. Самая высокая часть острова - гора Курт [6] имеет отметку 47,0 метров. (Здесь и далее будем пользоваться названиями, приведенными в схеме о. Медвежий по Гинсбургу) [6]. Вся южная часть острова представляет собой крутые скалы, обрывающиеся в море. Среди них выделяются более приметные - гора Чеври, Чаячья Пахта. В западной части острова между мысами Рогаточный наволок и Бережной наволок раскинулась широкая бухта - наиболее удобное место для стоянки судов, закрытое от сильных ветров восточных направлений и высоких волн. Есть источники питьевой воды. Эта бухта наиболее пригодна для обитания человека (рис. 2). В восточной части острова, у мыса Грек, находится другая бухта, пригодная для стоянки судов при западных ветрах.

Остров Медвежий с давних пор известен своими богатствами, в частности, свинцово-серебряными месторождениями самородного серебра и руды, содержащей серебро. Почти все шахты серебряных рудников находятся в юго-западной части острова, а шахты "Стрельна" и "Бояре" - в восточной части (фото 8).

8. Шахта "Бояре". О. Медвежий

9. Характерные шахтные отвалы породы

Основной район добычи руды расположен в юго-западной части острова. Здесь, на мысе Рогаточный наволок обнаружены остатки деревянного сооружения, напоминающие небольшой пирс на расстоянии нескольких метров от уреза воды. Можно предположить, что это сооружение использовалось для отгрузки руды на транспортные суда. На берегу бухты, северней Рогаточного наволока, имеются остатки деревянных сооружений, возможно тех, что обозначены на рисунке 2 и, следовательно, относящиеся к концу XVI века.

10. Остров Медвежий. Шахта "Двуглавый Орёл". Промер глубины

11. Медвежеостровская шахта "Надежда". На дальнем плане горизонтальная разработка

Самая большая шахта на острове - "Двуглавый Орел" (фото 10). Шахта значительно удалена от моря. Рядом с шахтой и шурфом сотрудники Кандалакшского заповедника установили щит с указанием названия и основных размеров шахты. Снаружи шахту, как и большинство других, окаймляют отвалы породы (фото 9). "Двуглавый Орел" имеет 7 метров в длину и до 2,5 метров в ширину. Шахта затоплена, а над поверхностью воды виден венец деревянного сруба. Сруб изготовлен из толстых бревен строевого леса. Примерно такие же срубы обнаружены и на других шахтах острова - "Надежда" и "Дал Бог счастья". Сруб разделен на две части, причем площадь меньшей части составляет от 1/4 до 1/3 всей внутренней площади сруба. Глубину шахты участникам экспедиции установить не удалось. По данным Кандалакшского заповедника глубина шахты достигала 65 метров. На различных глубинах шахты имелись горизонтальные штреки. Установление истинной глубины шахты "Двуглавый Орел" и наличия расположения штреков требует специальной работы подводников-археологов, имеющих опыт спелеологических работ.

Подробные характеристики этой и других шахт приводятся в таблице 1. Шахта "Двуглавый Орел" является типичной, подобная конструкция сруба и основные параметры шахты наиболее распространенные.

Интерес вызывает шахта "Надежда" (фото 11). Расположенная на окраине шахтного района о. Медвежий, она находится в непосредственной близости от уреза воды, скрыта высокой гранитной стеной. Шахта представляет собой своеобразный горнорудный комплекс. "Надежда" - это обычная шахта с типичным деревянным срубом, затопленная водой. Но кроме этого рядом с шахтой в скале вырублена горизонтальная проходка, которая внешне напоминает пещеру. Такая же шахта обнаружена на о. Медвежий западнее "Надежды".

Одна из самых красивых шахт - "Бояре", расположенная на берегу бухточки в районе мыса Грек. Буквально спрятанная в гранитных "барханах" берега, она находится в 5-7 метрах от моря. Шахта затоплена. Под водой виден стандартный деревянный сруб. Необычное явление связано с шахтой "Бояре". Уровень воды в шахте выше, чем в море, вода на вкус соленая и ничем не отличается по вкусу от морской.

При обследовании шахт о. Медвежий были обнаружены куски породы, на которых отчетливо видны следы разработок, как и на вертикальных стенах шахт. Судя по следам на стенах шахты, оставленных буром горнорабочих, можно предположить следующее. Специальный бур вбивали в породу, проворачивая вокруг своей оси. После извлечения бура в полученное отверстие закладывали заряд, пороховой или из другого взрывчатого вещества, затем взрывали породу. Мнение о том, что породу разрывала замерзшая вода, залитая в пробуренное отверстие, не представляется нам убедительным.

Во-первых, разработки серебряных руд шахтным способом велись в течение восьми лет и не прекращались весной, летом и осенью.

Во-вторых, руководили разработками саксонские специалисты горного дела. Сомнительно, чтобы немецкие мастера воспользовались старинной технологией дробления каменных монолитов.

Точно установить время начала добычи самородного серебра на о. Медвежий практически невозможно. Первое упоминание о наличии серебра на острове относится к середине XVI века. В 1669 году белозерский дворянин Петр Моложенинов доложил царскому правительству, что с Терского берега поступает серебро Кирилло-Белозерскому монастырю [9, с. 26]. Место добычи серебра поморы хранили в тайне.

Официальное открытие месторождения на о. Медвежий состоялось в 1732 году, когда три архангелогородца Федор Прядунов, Егор Собинский и Федор Чирцов добыли и выплавили 35 фунтов серебра [2].

В 1734 году был заложен рудник и начата промышленная добыча самородного серебра и свинцово-серебряных руд [27]. Медвежеостровское месторождение серебра дало начало первой в России промышленной разработке этого полезного ископаемого. Шахты, разведочные шурфы и другие следы горнорудных разработок по праву могут считаться памятниками становления и развития горного дела и добывающей промышленности России. До 1741 года, когда был закрыт рудник на о. Медвежий, добыто свыше 46 пудов серебра [27].

В 1764 году была предпринята попытка возобновить добычу серебра,но вскоре рудник опять был закрыт [2].

Интерес к месторождению серебра на о. Медвежий в то время был велик. В 1769 году слава о серебре с Белого моря дошла до Германии, о чем и писал один гамбургский журнал [6, с. 60]. В каталоге серебряных руд Минералогического музея Академии наук, составленным М.В. Ломоносовым, значатся четыре образца самородного серебра с о. Медвежий [2]. В 1772 году район Порьей губы был обследован академиком И.И. Лепехиным [26, с. 295].

Спустя более ста лет, в период развития капиталистических отношений на Крайнем Севере, неоднократно прилагались попытки возродить добычу серебра на о. Медвежий, а также велись поиски новых месторождений серебра на островах и материковой части губы Порья.

В 1875 году Министерство государственных имуществ дало добро на разработку известных месторождений на о. Медвежий купцу В.А. Фиксену и его компаньону Е.В. Станеллову [6, с. 61, 64]. Но компания не ограничилась восстановлением шахт на о. Медвежий, были проведены разведочные работы на островах, материковом побережье губы Порья и в окрестностях Умбы [1, с. 13]. В 1897 году лесопромышленник Беляев пытался восстановить медвежьеостровские шахты, но, как и предприятие 1875 года, его работы успехом не увенчались.

Уже в XX веке, в период 1917-1922 годов, в Порьей губе неоднократно проводились геологические экспедиции с участием Д.С. Белянкина, Б.М. Куплетского, И.И. Гинсбурга и других исследователей, но положительных результатов по возрождению свинцово-серебряного месторождения они не дали.

Кроме обследования шахт на о. Медвежий, экспедиция выборочно произвела поиск следов рудных разработок на островах Хедостров, Большой и Малый Седловатые и на побережье губ Педуниха и Белозерская. Ценность этих поисковых работ и обследование обнаруженных шахт заключается в том, что их местонахождения сегодня практически неизвестны, а последнее письменное упоминание о них датируется 1921 годом [6].

Шахты были обнаружены и на других островах губы Порья - Хедострове и Большом Седловатом. Острова были обследованы и были проведены обмеры шахт (табл. 1).

Обследование материкового побережья в губе Педунихе выявило два крупных шахтных района. Первый из них расположен на юго-западном берегу губы около 33° 35' восточной долготы в пределах видимости с борта судна. Здесь обнаружены три шахты, размеры которых указаны в таблице 1. Западнее этих шахт исследована шахта со своеобразной деревянной надстройкой. Надстройка, видимо, служила подъемным приспособлением для извлечения породы.

Второй шахтный район находится немного южнее первого. В этом районе три шахты. Шахты также были исследованы участниками экспедиции.

На северном берегу губы Педуниха обнаружена шахта внешне "замаскированная" скальным выступом. Шахта описана в таблице 1 под номером 16.

Ближе к побережью губы Ильинская, в координатах 66° 43' 45" северной широты и 33° 34' восточной долготы обнаружена шахта, похожая на колодец.

В процессе обследования губы Белозерской была обнаружена еще одна шахта. Она расположена на северо-восточном берегу губы, местоположение которой выдают характерные отвалы породы.

Всего во время экспедиции было обнаружено и обследовано восемнадцать шахт, расположенных на островах и побережье губы Порья. Несомненно, шахты Порьей губы XVIII-XIX веков являются памятниками истории развития горнорудной промышленности России. Представляющими особый интерес являются шахты о. Медвежий, которые нуждаются в детальном изучении, охране государством, реконструкции или по крайней мере элементарном сохранении их от дальнейшего разрушения, причиняемого природно-климатическими условиями и временем.

СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ КАРТИНА ПОСЕЛЕНИЯ В XVI - НАЧАЛЕ XX ВЕКОВ

Несколько идиллическая картина занятий порьегубцев не соответствует реальности прошлого времени.

В общем неплохие для районов Севера природные условия сами по себе не способствовали успешному развитию села, а государственные поборы, погромы опричников и церковный гнет усугубляли положение жителей Порьей Губы. Поморье, присоединенное Иваном III к Московскому княжеству, не знало дворянского поместья, а вотчины новгородцев и двинян были ликвидированы во время присоединения. Но с XVI столетия в Поморье активно идет процесс закрепощения крестьян монастырями, которых по праву называли феодалами Севера. Используя старинную систему так называемого луковладения общинных угодий, монастыри прибрали к рукам почти всю общинную собственность. "Луком" называлась определенная доля общинных угодий и доходов [26, с. 39]. Черносошные крестьяне могли свободно обращаться со своими луками - покупать, продавать, дарить, завешать, закладывать, сдавать в аренду, отдавать в приданое дочерям, хотя при всем этом верховным собственником земель, рек, озер, морских тонь, леса являлось государство.

Мы не располагаем достаточным количеством данных о хозяйственной деятельности порьегубцев в XVI веке, но все же можно предположить что процессы социального расслоения в Порьей Губе имели место. Во-первых, уравнительный передел луков не существовал в Поморье со времени его присоединения к Московскому княжеству, т. е. с конца XV века. (Иван III присоединил Новгород и все новгородские территории в 1478 году). Поморское поселение в Порьей губе существовало с начала XVI века. Во-вторых, продуктивность луков была различна, что сказывалось на доходах поморов. Оба этих условия приводили к социальному расслоению и неравенству. Этому процессу значительно способствовала новая социально-политическая обстановка в России - опричнина. В 1565 году Иван Грозный разделил страну на опричнину - территорию, управляемую им самим, где население жило в более благоприятных условиях, и земщину, которая оказалась в худшем экономическом и политическом положении. Вся Терская волость, а значит и Порья Губа, остались в земщине.

Процессу закабаления черносошных крестьян Порьей Губы, их превращению в крестьян монастырских и дальнейшему расслоению порьегубской общины способствовал опричный погром, вошедший в историю под названием "Басаргин правеж". Подробное описание этого события и его последствий в Поморье дается И.Ф. Ушаковым в монографии "Кольская земля" [26, с. 45-48].

Басаргин правеж - это взимание долгов насильственными мерами, которые осуществлял карательный отряд во главе с опричником Басаргой Леонтьевым. Событие это произошло в 1568 года по приказу царя, которому двиняне подали жалобу с ложным иском о долге варзужан. Наряду с варзужанами жестоко пострадали жители других поморских деревень, в том числе и Порьей Губы. Результаты погрома были катастрофическими для этого села. Если в Порьей Губе в 1563 году было 22 жилых двора, то в 1571 году осталось только 3, а из 20 варниц действовала лишь одна [26, с. 46].

Упадок хозяйства в Порьей Губе в целом продолжался вплоть до начала XVI века, хотя были периоды, когда жизнь села возрождалась. К 1574 году село постепенно восстанавливается. За три года, начиная с 1571, количество крестьянских дворов увеличивается в 4 раза и насчитывает 12 хозяйств. Но уже в 1608 году в Порьей Губе остается лишь 5 крестьянских дворов. Писцовые книги того времени так объясняют это явление: "...а запустели же варницы и места дворовые, порьегубские от лихого поветрия и от голоду и от Басаргина правежу и от двинского сыску" [5, с. 80].

В этой сложной, а точнее бедственной для крестьян ситуации активизируется деятельность монастырей по расширению своих владений. Причем активность наблюдается не только у местных монастырей - Соловецкого и Кандалакшского, но и отдаленных - Печенгского, Антониево-Сийского, Кирилло-Белозерского.

Механизм закрепощения крестьян скорее всего был стандартным для всех монастырей. Тяжелое бедственное положение крестьян заставляло обращаться их за помощью к монастырю. Спустя некоторое время, когда крестьянину надо было расплачиваться с монастырем, крестьянин со всем хозяйством попадал под власть монастыря. Расплатиться с таким "помощником" крестьянин зачастую не мог так как слишком высокими были проценты, которые доходили до 20% в год от первоначальной суммы долга [26, с. 57].

Уже через год после погрома Басарги, в 1569 году, крестьянин Евсей Букин отдал Печорскому монастырю свои земли по реке Порьей [26, с. 53]. Таким образом, период феодально-монастырского закабаления сдерживал экономическое и, следовательно, социальное развитие Порьей Губы, хотя это поселение оставалось государственной вотчиной. Тяжелое положение поморов усугубляла и так называемая монопольная система, введенная Петром I (1704). Жесткий контроль и огромные штрафы, стоящие на страже монополии, как и сама монопольная система, сковали торговую активность поморов, тормозили развитие рыбных и звериных промыслов. Этот период хозяйствования на Терском берегу можно охарактеризовать как кризисным.

КАПИТАЛИСТИЧЕСКОЕ ХОЗЯЙСТВОВАНИЕ В ПОМОРЬЕ

Новая экономическая ситуация сложилась в России в период правления императрицы Екатерины II. В 1764 году секуляризированы монастырские владения; в 1768 году правительство Екатерины II под энергичным давлением архангельских купцов, при поддержке поморов других районов Беломорья вынуждено было отказаться от монопольной системы, которая только разрушала, не принося доходов даже государственной казне. В частности, был ликвидирован откуп на сельдяной промысел, что незамедлительно сказалось на росте добычи сельди-беломорки. Все эти мероприятия были прогрессивными в экономической жизни страны. Население Севера Российской империи, где помещичье землевладение не сложилось исторически, и крестьяне были подвластны только государству, получило возможность капиталистического развития раньше, чем жители других районов России. На Кольском полуострове повсеместно, а значит и в Порьей Губе, стали складываться капиталистические отношения.

На первом, начальном этапе развития капитализм в Поморье имел некоторые позитивные качества, что привело к активизации торговли, появлению свободного рынка, который нуждался в новых товарах и продуктах в большом количестве, а это дало мощный импульс развитию рыбных, звериных и иных промыслов.

В то же время развитие капитализма привело к разорению большого числа мелких поморских хозяйств, пауперизации бедных крестьянских семей и все большему обогащению зажиточных поморов. Правда, поморская хватка, рациональный подход поморов к ведению хозяйства привели к возникновению такой коллективной формы труда, как рыболовецкие артели. Поморы исстари выходили в море, на промысел, не только поодиночке, но и большими группами. Такие виды коллективной добычи рыбы, как "поездование", "егорьевский" лов сельди (подробнее см. монографию И.Ф. Ушакова "Кольская земля"), были известны поморам и широко использовались еще в период феодального развития. Но появление рыболовецких артелей - это естественный выбор такой формы хозяйствования, чтобы спастись от разорения. Однако с появлением артелей в них тоже проявляются социальные неравенства. Организуются так называемые артели "на паях". Социальное неравенство при такой коллективной организации труда проявлялось при распределении паев. За личное участие в работе артели ловцу полагался один пай, и за предоставление в распоряжение артели средств производства, например, карбаса, сетей, неводов зажиточный помор получал до трех паев.

Критическое положение поморов-бедняков не стало лучше и после официальной отмены крепостного права в России в 1861 году и последующих реформ. Бурное развитие капитализма в России дало сильный толчок для технико-технологических и гуманистических достижений в Поморье в XIX - начале XX века. Интенсивное развитие получили транспорт и связь. Развитие науки, в частности, ихтиологии и морской биологии приводят к появлению новых способов добычи и обработки рыбы; открываются фактории по переработке рыбы и других морепродуктов. Отдельные виды традиционных, в прошлом кустарных промыслов приобретают промышленное направление, как это произошло с лесообработкой.

Достижения капитализма в социальной области лучше всего охарактеризовать словами Ленина. "Прогрессивное значение капитализма состоит именно в том, что он разрушил прежние узкие условия жизни человека, порождавшие уместную тупость и не давшие возможности производителям самим взять в руки свою судьбу" [14, с. 433]. И далее: "Этот экономический процесс отразился в социальной области "общим подъемом чувства личности", вытеснением из "общества" помещичьего класса разночинцами, горячей войной литературы против бессмысленных средневековых стеснений личности..." [14, с. 433].

Раскрепощение человека в широком смысле слова, свобода личности приводят к отмиранию такой формы эксплуатации, как покрут, сложившейся еще в XVII веке, и к все большему появлению вольнонаемных рабочих, растет число артелей "на паях". Жестокая эксплуатация приводит к усилению социальной борьбы в поселках Поморья.

Взаимодействие человека и природы изменялось с течением времени и сменой общественно-экономических формаций. В период феодализма жителям Поморья приходилось вести борьбу с суровой природой края за выживание, так как они во многом зависели от сил природы и жестоко страдали от стихийных бедствий. Слабая техническая база оставляла глубокий след в отношениях человека и природы, так как отношения эти имели в основном потребительский характер.

В период расцвета капитализма на Севере отношение поморов к местам обитания во многом изменилось. Технический прогресс, вызванный ростом капиталистических отношений и активизацией научной деятельности, способствовал достижению немногочисленных побед человека в его борьбе с силами природы. Это был уже новый этап борьбы, который качественно отличался от борьбы за выживание.

Социальное неравенство в отношениях людей, стремление к наживе, получению при были и сверхприбыли, превратили некогда потребительное отношение к природе в варварское разорение ее. Нежелание вкладывать средства в развитие и восстановление сырьевой базы, а лишь совершенствование способов добычи и переработки сырья приводили к разорению и запустению промысловых участков, особенно добычи морских зверей, а иногда к отмиранию некоторых видов деятельности поморов. Так случилось с китобойным промыслом.

Борьба человека с природой за выживание, его давнее желание быть независимым от сил природы в сочетании с достижениями науки и техники на рубеже XIX - XX веков создали в сознании человека иллюзорную картину царствования человека в природе, ложный образ человека властелина природы, стоящего как бы над ней и бесконтрольно распоряжающегося природными богатствами.

ПОРЬЯ ГУБА В ГОДЫ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ

Динамика экономического развития Порьей Губы до 1917 года была сильно подвержена рыночному влиянию, и это отразилось на численности жителей села. Колебания численности трудоспособного населения отражались на товарной продукции, производимой в селении, и, следовательно, на уровне жизни порьегубцев, который до 1917 года нельзя считать стабильным. Незначительные природные богатства губы Порья, слабые транспортные связи и поэтому малочисленные людские ресурсы делали это поморское поселение чрезвычайно чувствительным к внешним (в масштабах России) политическим и социально-экономическим изменениям. В отношении к Порьей Губе нужны были совсем небольшие усилия для того, чтобы либо дать возможность свободно развиваться этому социуму, либо погубить его. К сожалению, в советское время в истории поселения Порьей Губы прослеживалась тенденция к довольно хаотичной динамике развития и нестабильности.

РЫБОЛОВЕЦКАЯ КООПЕРАЦИЯ

С установлением Советской власти на Кольском полуострове в 1920 году в Порьей Губе был образован сельский Совет рабочих, крестьянских, красноармейских и рыбацких депутатов Умбской волости Мурманского уезда Архангельской губернии [40]. Порья Губа в 1921 году представляла собой крепкое поморское селение, где в 36 дворах проживало 198 человек [32, л. 50]. Хозяйство порьегубского общества в это время имело 3 лошади, 23 коровы, 10 телят, 56 оленей и 138 овец. Большим подспорьем для порьегубцев была ловля рыбы в озерах и реках - имели 65 сетей, а также охота - для этих целей у поморов Порьей Губы было 70 звероловных снастей [33, л. 2]. Но главным видом деятельности порьегубцев был морской промысел. Для ловли рыбы в море у них было 45 неводов - это меньше, чем у поморов любого другого населенного пункта Умбской полости. Зато из 84 морских гарв, что имелись в волости, 83 были в пользовании у порьегубцев. Больше половины всех больших карбасов волости (25 штук) находились в Порьей Губе.

Труд рыбака во все времена отличался от других видов деятельности тем, что заниматься им в одиночку практически невозможно. Рыбный промысел требовал коллективного труда - родственников, соседей, земляков. Поэтому рыболовецкие бытовые артели были в первые годы Советской власти естественной и простой формой кооперации, которая сложилась еще до 1917 года. Тесную связь и сотрудничество Советской власти с кооперацией можно считать позитивным моментом. Но та кооперация, которая сложилась до революции, не устраивала представителей новой власти, так как они считали, что она была не только одной из форм коллективного труда, но и формой эксплуатации.

Сущность эксплуатации в рыболовецкой артели заключалась в том, что держатели средств производства - орудий лова и плавсредств - получали доход в виде получения части продукта коллективного труда за амортизацию артелью их средств производства. Наполнить кооперативное движение провозглашаемыми гуманистическими принципами - такой виделась одна из главных политических задач Советской власти в деле развития хозяйства страны.

Но благими намерениями выстлана дорога в ад - так гласит народная мудрость. На деле эксплуатация была сохранена. Только теперь присвоение части продукта коллективного труда шло не в пользу хозяина, а в пользу пролетарского государства. Функции распределения в государствах диктаторского типа обычно выполняет бюрократия, которая в советское время именовалась как партноменклатура.

Еще в ноябре 1918 года В.И. Ленин отмечал, что "кооперация - огромнейшее культурное наследство, которым нужно дорожить и пользоваться" [15, с. 202]. В этой связи Ленин указывал, что "соглашение с кооперацией необходимо для власти не только потому, что она обладает прекрасно налаженным хозяйственным аппаратом, но и потому, что кооперация представляет массовое среднее крестьянство, на которое должна опираться и впасть" [15, с. 584].

Но к 1922 году большевистская партия еще только вырабатывала свою политику в сельском хозяйстве. В письме в Политбюро ЦК РКП(б) о тезисах Е.А. Преображенского "Основные принципы политики РКП в современной деревне", написанным В.И. Лениным, резко критикуются положения, где отсутствует оценка практического опыта кооперирования, "общие места", допущенные автором тезисов и неспособность ответить на волнующие всех вопросы: "...как кооперировать? Как бороться с плохими совхозами, с плохими кооперативами и коллективами?" [17, с. 43-47]. Но несмотря на все сложности, кооперативное строительство шло полным ходом.

В 1920-1921 подах в Порьей Губе действовали сразу две рыболовецкие артели - "Трудовая" и "Беднота" [30, с. 59, 60]. Артель, объединяющая богатых поморов, была организована на основе паевого принципа: "...кто внес больше сетей, денег и т. д., тот имел больше прав, а значит, и больший получал доход" [30, с. 60]. Бедняки же распределяли доход своей артели по участию в промысле, такая форма организации труда находила поддержку в местных органах власти. Но наличие двух рыболовецких артелей не устраивало поморов. Готовясь к проведению съезда кооперации, общее собрание сельчан Порьей Губы, проводившее в марте 1922 года, решило поддерживать мероприятия по организации кооперации и стремиться к созданию своего кооператива, "...считая необходимым для своей и общей пользы..." [34, л. 10, 11].

Спустя два года, в 1924 года, в Порьей Губе было уже свое промыслово-потребительское общество. Это кооперативное товарищество именовалось "смешанный (интегральный) кооператив", в котором числилось 48 человек [21, с. 117].

С первых дней создания такого кооператива отношения между ним и Порьегубским Советом строились на экономической основе. Кооператив на правах аренды пользовался общесельским имуществом, амбаром, весами с гирями и пр. [41, л. 29].

Много проблем возникало у кооперативов в первые годы деятельности. Необходимо было привлекать людей к работе в кооперативах, налаживать связи с Севзапсоюэом, изыскивать средства и укреплять кооперативное хозяйство. И во всей этой круговерти вопросов и проблем не забывали поморы и о главном своем кормильце - море. На очередном девятом съезде Советов Умбской волости, состоявшемся 11 декабря 1924 года, острейшая дискуссия развернулась по вопросу использования заборов при ловле семги [36, л. 21]. Высказывались различные мнения о том, ловить ли семгу только в море, снимать ли только часть забора или забор не трогать. Делегат от Порьей Губы Петр Лопинцев высказывался за то, чтобы снять заборы совсем. На это ему возражали, указывая на то, что беднякам не на что будет жить, так как пока нет подсобного заработка. П. Лопинцев отстаивал свою точку зрения, говоря, что бедняки Умбы не лучше бедняков других деревень. В деревнях волости, где нет таких рек, как в Умбе, живут тем, что выделывают бочки-сельдянки. "А что, умбские бедняки разве не могут это делать?" - закончил свое выступление Лопинцев [36, л. 24-26].

Жизнь порьегубцев в первые годы Советской власти не ограничивалась только хозяйственной деятельностью. Остро стоял вопрос об открытии сельской школы первой ступени. По имеющимся архивным данным школа в Порьей Губе была открыта 1 сентября 1913 года [44, л. 32]. Затем какой-то период школа не работала и первое упоминание о работе школы в советское время относится к 1921-1922 годам. Участие в работе школы принимало все порьегубское общество: помогали дровами, снабжали обувью детей из бедных семей, из волостных средств выделяли паек учителю, сторожу и детям [34, л. 11].

В январе 1925 года решением общего собрания граждан с. Порья Губа в пустующей избе была открыта изба-читальня. А в декабре 1925 года решено было открыть библиотеку при школе, избрав учителя заведующим библиотекой [37, л. 5, 10].

В ноябре 1925 года была налажена постоянная телефонная связь с волостным центром [49]. Содержание телефониста осуществлялось на средства общества.

Новые социалистические веяния внесли коррективы не только в будни, но и в праздники. Кроме христианских праздников, появились и другие - трудовые. По случаю Первомая в Порьей Губе было организовано торжественное собрание, где решили: "Пройти по улице с манифестацией и пением Третьего Интернационала [41, л. 28].

Первое десятилетие после Октябрьской революции принесло большие свободы поморам Порьей Губы. Порьегубцы все больше стали ощущать независимость и ответственность. Но этот процесс начала тормозить сплошная коллективизация. Еще долгие годы жизнь села развивалась по инерции, полученной от импульса кооперации, но... гибель была неизбежна.

КОЛХОЗНОЕ СТРОИТЕЛЬСТВО В ПОРЬЕЙ ГУБЕ

Процесс централизации и администрирования постепенно охватывал все отрасли экономики. Это явление не обошло стороной и сельское хозяйство. Одним из плодов централизации можно считать примерный Устав рыбацкой артели, принятый в 1930 году [50, л. 37]. Примерный устав закреплял, юридически обосновывал процесс централизации, проникающий в самые отдаленные и глухие деревни и села. "С переходом бытовых артелей на уставные (1925-1929) начинается новым этап колхозного движения на Мурмане" [20, с. 6]. Так, постепенно территориально-производственный принцип управления подменялся министерским принципом, или структурой министерств.

Развитие хозяйственной структуры Порьей Губы как микромодель воспроизводит глобальные процессы, происходившие в стране. В Порьей Губе четко прослеживается развитие от бытовой артели ("Трудовая" и "Беднота") через "смешанный (интегральный) кооператив" к уставной рыбацкой артели "Красный Октябрь", которая по существу являлась в начале тридцатых годов рыболовецким колхозом.

Такие терминологические преобразования внесли известную путаницу и отчасти исказили историческую справедливость в определении вопроса о возникновении первого колхоза на Кольском полуострове.

О колхозе "Красный Октябрь" сведений очень мало и даже в работе Н.Г. Яковенко "Терский берег" наряду с неоднократными упоминаниями населенного пункта Порья Губа нет ни слова об этом колхозе. В этой книге дается совершенно четкое изложение того, что "в мае 1929 года в селе Кашкаранцы был организован первый на Кольском полуострове колхоз - "Передовик" [30, с. 66]. В работе А.А. Киселева "Родное Заполярье" осторожно говорится, что "один из первых колхозов Терского берега возник в мае 1929 года в Кашкаранцах" [10, с. 235]. Географический словарь Кольского полуострова сообщает, что в Порьей Губе в 1927 году "...организован первый в Мурманской области рыболовецкий колхоз "Красный Октябрь" [5, с. 80]. Такое явное противоречие заставило нас обратиться к архивным документам.

Прежде всего остановимся на терминах "колхоз" и "рыбацкая артель" с тем, чтобы не путать эти понятия и в дальнейшем это не вызывало бы различных толкований. В документах 1930 года, "Красный Октябрь" неоднократно называется и рыбацкой артелью, и колхозом. Такое разночтение происходит потому, что, как указывалось в материалах XVI съезда ВКП(б), "основной формой колхоза на данной стадии является сельскохозяйственная артель" [12, с. 162]. Подтверждение этому можно найти и в пункте 1 примерного Устава рыбацкой артели. "Батраки, бедняки и середняки сел... добровольно объединяются в рыбацкую артель, чтобы общими орудиями добычи и общим организованным трудом построить крупное коллективное хозяйство..." [50, л. 37].

В сводке для XVI съезда ВКП(б), заполненной 20 мая 1930 года, "Красный Октябрь" назван колхозом и указывается, что в 1929 году он начал хозяйственную деятельность [50, л. 21].

Полные сведения об организации колхоза в Порьей Губе следующие: артель была организована 16 ноября 1928 года и зарегистрирована РИКом 24 апреля 1929 года. Первоначально в артель вошли семь семейств и девятнадцать человек, из которых шестеро были трудоспособны. Все члены артели были малограмотные. Кроме порьегубцев, в артели работали трое приезжих [50, л. 1].

Имущество артели оценивалось на сумму 329 рублей. Этого было явно недостаточно для активной трудовой деятельности. Артельщики взяли 500 рублей краткосрочного кредита и 1500 рублей долгосрочного. На эти деньги ими был куплен семисаженный сельдяной невод с оборудованием и карбас с парусами. Сезон лова сельди артель встретила хорошо подготовленной и оснащенной [50, л. 1].

План добычи в первый год был перевыполнен более чем в два раза! Вместо 5000 рублей ожидаемого заработка артель выручила 10 769 рублей 84 копейки [50, л. 1]. Была погашена большая часть кредита, и приобретенное имущество стало собственностью артели.

Выдвинутая большевиками теория возрастания классовой борьбы в период мирного строительства социализма в полной мере проявила себя во время коллективизации. В нашей стране, пожалуй, нет ни одного села, где бы не нашли кому приклеить ярлык кулака или подкулачника со всеми вытекающими последствиями - раскулачивание, ссылка. Порья Губа не стала исключением.

Колхоз "Красный Октябрь" рос и набирал силу. В 1931 году а колхозе было 22 члена - один батрак, девятнадцать бедняков и два середняка; партячейка состояла из 5 членов ВКП(б) [50, л. 136]. В 1931 году колхоз в Порьей Губе насчитывал уже 51 человек, а партячейка, третья в районе по количеству членов, состояла из 10 человек; были в колхозе и комсомольцы - 7 человек. В эти же годы в Порьей Губе в самом разгаре была самая настоящая "гражданская война". Выявление кулака, установление факта эксплуатации и развязка - раскулачивание. Вот один из примеров того, как создавался "классовый враг".

Лопинцев Петр Петрович, 1884 года рождения. Трудиться начал с 12-летнего возраста. Служил в армии, артиллерист. В годы Первой мировой войны воевал на Балтике, подвергался наказаниям за политическую пропаганду. В 1917 году демобилизовался, работал в Кеми на лесопильном заводе, рыбачил, беря невод в аренду. В 1919 году принудительно был мобилизован в Белую армию. Служил в Мурманске в комендантской команде фельдфебелем. Арестован за агитацию к восстанию. Освобожден был начальником комендантской команды капитаном И.И. Александровым-Орловым "...и 21 февраля 1920 года совместно с тов. Александровым (Орловым) и др. тов. мы сделали восстание..." [43, л. 7], как вспоминал сам Лопинцвв П.П.

С марта 1920 года - член ВКП(б). В 1920 году был выбран в Мурманский губисполком и РКИ. С 1921 года работал в ВИКе.

В 1922 году вернулся в Порью Губу. В 1925 году его избрали председателем сельсовета Порьей Губы. В 1926 году ему удалось получить ссуду в Кредитном товариществе и создать с сельчанами так называемый "дикий" кооператив, в котором трудился до 1930 года. В 1930 году Лопинцев вступил в артель "Красный Октябрь". После серьезной ссоры с председателем колхоза Хандриловым в апреле 1931 года Лопинцев был исключен из партии, из колхоза, а затем ему предложили в трехдневный срок уплатить налог в размере 861 рубль, так как его к этому времени уже считали кулаком. Платить было нечем, поэтому описали дом, корову и другое имущество помора на сумму 655 рублей. Семья из шести человек оказалась на улице - жена, дочери семи и двух лет, сын пяти лет и семнадцатилетний пасынок. Так был раскулачен бывший член ВКП(б), участник революционного восстания в Мурманске Петр Петрович Логинцев.

Описанный случай можно поспешно отнести к так называемому явлению перегиба. Но этот случай, как и некоторые другие, имевшие место в Порьей Губе, были нормой для этого поморского села. Иначе, как объяснить тот факт, что в 1932 году в Умбе, крупнейшем населенном пункте района, хозяйств, подвергшихся раскулачиванию, было 2,8% от общего числа дворов села, а в Порьей Губе в 5 раз больше - 14.8%.

Многие зажиточные хозяйства в Порьей Губе разоряли, объявляя их кулацкими. Для этого нужно было либо попасть в немилость к отдельным "деятелям" колхозного строительства, либо купить или самому сплести сельдяной невод, либо быть вдовой зажиточного хозяина, как это произошло с жительницей Порьей Губы Феклой Лазаревой. Вот документ, проясняющий этот случай - выписка из протокола N 99 заседания Президиума Мурманского окрисполкома от 9 апреля 1933 года. "С решением Терского РИКа от 11 ноября 1932 года согласиться. Лазареву Феклу (в прошлом по социальному положению бедняка) ввиду малого сожительства с мужем (Лазаревым) исключить из числа кулацких хозяйств, в избирательных правах восстановить" [42, л. 16]. После смерти мужа в 1932 году Ф. Лазарева осталась одна с двумя детьми и до решения вышестоящего органа ее хозяйство считалось кулацким. Так легко, одним лишь постановлением вышестоящего органа семья "исключалась" из числа кулацких хозяйств, так же легко, решением заседания группы бедноты при сельсовете, семьи поморов "включались" в число кулаков. Примерный Устав рыбацкой артели провозглашал не только экономическую цель - создание крупного коллективного хозяйства, но и цель политическую - "...обеспечить действительную полную победу над кулаком, над всеми эксплуататорами и врагами трудящихся..." [50, л. 38].

Сплошная коллективизация шла полным ходом. Решения, принятые на XVI съезде ВКП(б), воплощались в жизнь. "На основе развертывания сплошной коллективизации ряда районов СССР партия перешла от прежней политики ограничения и вытеснения капиталистических элементов в деревне к новой политике - политике ликвидации кулачества как класс..." [12, с. 161].

В одном из первых советских социологических исследований, посвященном проблемам глубинки, в брошюре Александра Тодорского "Год с винтовкой и плугом", вышедшей в свет в 1918 году, анализируется интереснейший факт о мирном строительстве новой жизни. Выводы, сделанные в этой работе, кстати сказать, выпущенной небольшим тиражом Весьегонским уездным издательством, что в Тверской губернии, привлекли внимание В.И. Ленина [15, с. 7]. О главной мысли А. Тодорского Ленин сказал, что "это превосходное и глубоко правильное рассуждение следовало бы вырезать на досках и выставить в каждое совнархозе, продоргане, в любом заводе, в земотделе и так далее" [15, с. 408]. Вот выдержка из этой брошюры:

"Налетевшая ураганом на стан толстосумов-богатеев Пролетарская Революция так тряхнула последних, что некоторые повергла, так сказать, в "паралич", а у иных опустила совершенно руки. Равнодушно оставить их в стороне, пройти мимо их было нецелесообразно.

Надо было заставить подняться купеческим рукам и взяться за работу, но уже не ради личных выгод, а ради пользы Рабоче-Крестьянской России...

Оборудование двух советских заводов "несоветскими" руками служит хорошим примером в том, как надо бороться с классом нам враждебным.

Это - еще полдела, если мы ударим эксплуататоров по рукам, обезвредим их или "доканаем". Дело успешно будет выполнено тогда, когда мы заставим их работать и делом, выполненным их руками, поможем улучшить новую жизнь и укрепить Советскую власть" [15, с. 61, 62].

В первый год Советской власти некоторым революционерам было ясно, как надо строить новую жизнь, как надо укреплять Советскую власть. В.И. Ленин, после прочтения книжечки Тодорского, тогда же в 1918 году писал: "Мы не можем построить коммунизма иначе, как из материалов, созданных капитализмом, иначе, как из того культурного аппарата, который взращен буржуазной обстановкой и поэтому неизбежно бывает пропитан - раз речь заходит о человеческом материале, как части культурного аппарата - буржуазной психологией. В этом трудность построения коммунистического общества, но в этом же гарантия возможности и успешности его построения" [15, с. 409].

Владимир Ильич еще раз возвращался к анализу Тодорского, выступая на XI съезде РКП(б). И тогда в 1922 году, как и в 1918, он настойчиво проводил мысль: "Политическое недоверие к представителям буржуазного аппарата законно и необходимо, Отказ использовать их для дела управления и строительства есть величайшая глупость, несущая величайший вред коммунизму" [15, с. 410].

Сплошная коллективизация, ликвидация кулачества как класс и всевозможные перегибы по этому поводу и без повода - все это было слишком далеко от идеи привлечения бывших эксплуататоров к совместному труду на благо всего общества, всей страны. Сплошная коллективизация привела к грандиозному социальному катаклизму - уничтожению среднего класса в деревне, класса способного самостоятельно трудиться и созидать. С какой горечью звучат теперь слова, сказанные А. Тодоровским: "Рабоче-крестьянская власть сама - из деревни. Деревня - ея колыбель, ея мать" [25, с. 56].

ПОРЬЕГУБСКАЯ ЦЕРКОВЬ

Церковь большевиками рассматривалась как рассадник религиозного дурмана средоточие противников власти, подпольный центр контр революции. Но как бы ни противилось атеистическое сознание большевиков, все же следует признать, что церковь в отдаленных уголках страны была в большей степени очагом русской культуры и несла в себе положительный эмоционально-нравственный заряд. Борьба, развернувшаяся в те годы с религиозным мировоззрением, нередко приобретала уродливые формы, когда разрушая церкви и соборы, уничтожались памятники русского зодчества, произведения иконописи. Репрессиям и преследованиям подвергались даже лояльно настроенные к новой власти священнослужители.

Церковь в Порьей Губе называлась Никольской, как и многие храмы а Поморье. Никола - один из самых почитаемых поморами святых - покровитель путешественников и мореплавателей. Порьегубская церковь это небольшое деревянное строение с шестью зарешеченными оконцами и колокольней, напрямую связанной с церковью. Церковь была обнесена железной оградой на каменном фундаменте. Имущество, как это и подобает православной церкви, было довольно богато: серебряный крест, весом 0,534 кг, двухъярусный иконостас, евангелие с медными наугольниками, чаши, лампады, подсвечники, хоругви, 39 икон, написанных масляными красками на досках, монеты серебряные и медные. Общий вес всех церковных предметов из серебра составлял 5 кг 584 г [38, л. 7].

После октябрьских событий 1917 года церковь в селе работала до 1930 года, причем до 1921 года был свой священник [44, л. 74].

В 1935 году деятельность Никольской церкви возобновляется. 7 января заключен договор о содержании и использовании церкви за счет средств верующих. Да, видно поторопилась местная власть, заключив договор с церковной двадцаткой (группа верующих односельчан, состоящая не менее, чем из двадцати человек, с которой сельсовет мог заключить такой договор). 4 февраля 1935 года Президиум Ленинградского областного исполнительного комитета принял решение о прекращении с 7 февраля 1935 года колокольного звона в городах и сельских местностях области, в том числе и в Мурманском округе [47, л. 1]. И начались в Порьей Губе поиски причины, которая могла бы стать основанием для расторжения договора с церковной двадцаткой.

27 мая 1936 года сельсовет расторг договор, так как церковная двадцатка не смогла выполнить ремонт церкви и колокольни [47, л. 2]. 5 июня 1936 года колокола порьегубской церкви были сняты и переданы "Цветметлому" [47, л. 5]. Какими были колокола, представляли ли они художественную ценность - неизвестно.

Русские колокола. К ним всегда было особое отношение. Колокольный звон в праздник придавал особую торжественность, а в беде и горе - собирал людей и сплачивал их. К колоколам относились как к мятежному гласу народа. За призывы к бунту колокола наказывали плетьми, рвали язык и ухо, ссылали в Сибирь. Запретив колокольный звон, уничтожив колокола, большевики не столько разрушали религиозное мировоззрение, сколько уничтожали уникальное явленно русской национальной культуры - музыку колокольного звона, сравнимую лишь с органной музыкой католических храмов.

Но история с порьегубскими колоколами на этом не заканчивается. В июне 1936 года с колокольни было снято шесть колоколов, пять из них, общий вес бронзы составлял 245 кг, были переданы на переплавку в "Цветметлом". Один колокол оставлен для подачи сигнала в случае пожара. Где теперь этот колокол - неизвестно. Но еще непонятней дело обстоит с седьмым колоколом. Как показывают архивные документы, в 1926 году на колокольне было семь больших и малых колоколов [38, л. 7]. В то же время общий вес колоколов составлял 280,19 кг. А это значит, что два колокола, несданные "Цветметлому", весили свыше 35 кг, что говорит о небольших размерах этих колоколов.

Возникает вопрос - почему в 1936 году были сняты только шесть колоколов? Где седьмой колокол? Может быть, он до сих пор лежит где-то в Порьей Губе, спрятанный благонамеренными христианами?

В борьбе с религиозным мировоззрением вымывалась сама сущность веры. Школы, библиотеки, избы-читальни, клубы просвещали, несли знания, но вера в Бога всегда была органично присуща душе русского человека.

СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ КОЛХОЗА "КРАСНЫЙ ОКТЯБРЬ"

Воспроизвести полную картину экономического развития колхоза "Красный Октябрь" очень сложно, так как мы не располагаем всеми экономическими показателями за все время хозяйственной деятельности колхоза. В рисунках отражены показатели лишь за отдельные годы. Имеющиеся архивные материалы раскрывают отдельные сферы деятельности колхоза "Красный Октябрь", но и они не могут проиллюстрировать основные тенденции экономического развития рыболовецкого колхоза.

Гистограмма изменений числа жителей села Порья Губа

Рис. 3

Социально-экономическое положение Порьей Губы до войны по данным 1935 года выглядело следующим образом. В поселении проживало 232 человека (рис. 3). В этом же году семью Чеченина В.Г., состоявшую из 5 человек, как писали в те годы, "ликвидировали как класс", и в Порьей Губе в 1935 году осталось 4 зажиточных хозяйства. Поморы-единоличники держали 7 хозяйств, в которых было 24 человека. Остальные 38 порьегубских хозяйств были объединены в колхоз "Красный Октябрь", что составляло 76% от общего числа поморских дворов [45].

После войны число жителей Порьей Губы так и не достигло довоенного уровня, а в пятидесятые годы особенно усилился отток сельских жителей в город и на работах в колхозе стали использовать сезонных и временных рабочих, а также служащих. По данным 1955 года в Порьей Губе было 26 дворов, в которых проживало 85 человек (рис. 3). Из них 23 человека - рабочие и служащие, остальные - члены колхоза. Причем трудоспособных колхозников - 39 человек [51, л. 81].

В эти же годы в Порьей Губе функционировали: магазин, хлебопекарня, телефон, школа, клуб. Действовала рыбообрабатывающая фактория, расположенная на о. Горелом. С конца пятидесятых годов в Порьей Губе стали проживать рабочие леспромхоза.

Динамика вылова основных промысловых видов рыбы в колхозе "Красный Октябрь"

Рис. 4

Рыболовство было ведущим промыслом колхоза "Красный Октябрь" было рыболовство. Основные промысловые виды рыбы - сельдь, треска и семга, вылавливались и другие виды. Динамика вылова основных промысловых видов рыбы представлена графически (рис. 4). Увеличение добычи рыбы в пятидесятые годы объясняется тем, что в колхозе появился малый рыболовный траулер (МРТ) "Отличник". До появления в колхозе траулера добыча рыбы производилась в акватории губы Порья. Традиционно использовались опорные промысловые участки - тони. Так как рыболовецкие тони были разбросаны по всему побережью Порьей Губы, то необходим был маломерный флот для обеспечения нормального функционирования тонь. В ходе обобществления средств производства, в том числе и плавсредств, произошли качественно-количественные сдвиги в характеристике поморского флота. Со временем дизельные моторы вытеснили парусно-гребные движители. При этом качественное улучшение сопровождалось количественным уменьшением единиц флота, что не замедлило сказаться на ухудшении работы тонь. В данном случае качество нового флота не спасло положения. Произошло это потому, что колхоз мог содержать лишь несколько карбасов и рыбацких лодок, а не несколько десятков, как прежде, когда владельцами плавсредств были сами жители Порьей Губы. Умбская моторно-рыболовецкая станция не могла в достаточной степени обеспечить потребности колхоза "Красный Октябрь" в плавсредствах, да, видимо, и колхоз был не в состоянии арендовать по ценам тех лет нужное количество судов. Таким образом, если в 1924 году на побережье Порьей Губы было 12 тонь - "Черняиха", "Глубокая", "Белый Камень", "Наумиха", "Ильинская", "Которанская", "Ильинская Луда", "Екоканда", "Рошутина", "Плешковая", "Быструха", "Никольская" [35, л. 4, 148], то к середине пятидесятых годов осталось четыре - "Черняиха", "Глубокая", "Никольская" и "Ильинка" [51, л. 86].

В пятидесятые годы почти все рыболовецкие колхозы имели в своем распоряжении рыболовные траулеры. Стандартизация производственной деятельности колхозов затронула и "Красный Октябрь", в хозяйстве появился МРТ "Отличник".

Но траулер не принес успеха. Хотя было достигнуто значительное увеличение вылова рыбы. Добыча рыбы в бассейне Белого и Баренцева морей не только не привела колхоз к улучшению экономического состояния, но и нарушило традиционную поморскую культуру. Следствием этого явилась крайне слабая трудовая дисциплина и систематическое невыполнение плана. Вот один из примеров. В 1955 году было добыто рекордное для колхоза количество рыбы - 1946.22 центнера, по плану же требовалось выловить 2010 центнеров [51, л. 86]. Невыполнение плана произошло за счет отставания на промысле МРТ "Отличник". Все четыре тони план добычи выполнили и перевыполнили в пределах от 137% до 249%, а экипаж траулера план выполнил только на 67%. Несмотря на успехи рыбаков, работавших на тонях, общий план вылова рыбы в колхозе был выполнен только на 97%.

Изменение поголовья стада села Порья Губа

Рис. 5

Другой отраслью колхозного хозяйства было животноводство, которое, кстати сказать, так и не стало рентабельным. Быстрыми темпами шло сокращение поголовья овец, также сокращалось поголовье крупного рогатого скота, что объясняется политикой коллективизации, нацеленной на обобществление всех возможных источников индивидуального дохода (рис. 5).

Основной базой колхозного животноводства являлась молочно-товарная ферма. В послевоенные годы наблюдался рост надоев молока на одну фуражную корову, при сохранении на одном уровне поголовья стада. В 1948 году с одной фуражной коровы получали 1254 литра молока в среднем за год, в 1963 году - 2584 литра молока. Но эти успехи были в основном кажущимися и не могли оказать существенного влияния на развитие всего колхозного хозяйства.

Одной из причин экономического упадка колхоза наряду с оттоком населения из села является изначально неверно взятый курс на развитие животноводства в колхозе. Это выразилось в том, что в результате коллективизации поголовье крупного рогатого скота снизилось вдвое по сравнению с 1924 годом, а к 1963 году - уничтожено стадо овец. Таким образом, традиционному животноводческому занятию жителей Порьей Губы - овцеводству, когда каждая семья держала овец и все стадо состояло из 136 голов, когда сама природа обеспечивала стада превосходными пастбищами на островах и побережье губы, был необоснованно положен конец волевым решением руководства колхоза.

Такая же ошибка была допущена и в 1965 году. Весной 1965 года, когда колхоз "Красный Октябрь" присоединили к колхозу "Северная звезда", в Порьей Губе еще держали 71 овцу [48, л. 1]. В 1966 году количество овец в хозяйствах порьегубцев упало до 25 голов по той простой причине, что в селе осталось 26 жителей [49, л. 1].

После прекращения разведения овец волюнтаризм руководителей колхоза не прекратился. Было принято решение разводить кур! На 1 января 1964 года на балансе колхоза числилось 958 голов птицы и выделялось 3606 рублей на покупку еще 1498 голов [52, л. 60, 62]. К 21 апреля 1965 года в колхозе было 1030 кур-несушек [53, л. 211]. Отчаянные попытки руководства спасти колхоз, воскресить порьегубское хозяйство походили на фарс.

Оленеводство также было известно поморам Порьей Губы. Олени в основном использовались в транспортных целях. В Порьей Губе олени действительно были хороши как тягловая сила и индивидуальное транспортное средство. Но в 1939 году в хозяйствах порьегубцев был только 36% оленей от общего поголовья стада. Большая часть стада принадлежала колхозу. Видимо, в предвоенные годы была определенная установка на занятие оленеводством.

Данными о землепользовании и овощеводстве в колхозе не располагаем. Единственно, что известно из рассказов старожилов Порьей Губы, это то, что репа - основная культура - была со временем вытеснена картофелем, пытались также выращивать капусту.

Но не всегда колхоз "Красный Октябрь" числился в отстающих. Были определенные успехи и победы. К числу достижений колхоза относятся неоднократные перевыполнения плановых заданий в тридцатые годы. Но особенно трудовой подъем колхозников проявился в годы Великой Отечественной войны. Резкое снижение числа трудоспособного населения сопровождалось и качественным изменением трудовых ресурсов колхоза. В 1943-1944 годах из 70 трудоспособных колхозников 58 были женщины, факт малоудивительный для истории нашей страны, но от этого он не теряет своей значимости. В годы войны "Красный Октябрь", руководимый тов. Шнюковым, постоянно перевыполнял плановые задания. А в 1945 году, выполнив план на 143,3%, по итогам социалистического соревнования был лучшим в районе!

В конце концов, подводя итоги хозяйственной деятельности колхоза, анализируя немного численные показатели экономического развития этого хозяйства, так или иначе начинаешь склоняться к точке зрения, прозвучавшей на Пленуме ЦК КПСС, состоявшемся в Москве в феврале 1964 года: "У нас нет объективных причин для того, чтобы рядом с экономически крепкими хозяйствами находились отстающие колхозы и совхозы. Все дело в уровне руководства, в подборе, обучении и воспитании кадров, прежде всего председателей колхозов..." [13, с. 412].

ПРИЧИНА ГИБЕЛИ СЕЛА ПОРЬЯ ГУБА

В 1965 году 21 марта общее собрание колхоза "Красный Октябрь" приняло решение: "В целях улучшения экономического положения колхозников объединиться с рыболовецким колхозом "Северная Звезда" Североморского района с переездом колхозников из села Порья Губа Терского района в Белокаменку. Просить общее собрание колхозников "Северная Звезда" удовлетворить... решение об единении колхозов" [53, л. 235]. 10 апреля 1965 года общее собрание колхоза "Северная Звезда" удовлетворило просьбу порьегубцев. Так прекратил свое существование колхоз "Красный Октябрь" - одна из первых рыболовецких артелей на Кольском полуострове.

Какое-то время жизнь еще теплилась в Порьей Губе, хотя остается до конца непонятным истинный мотив переселения порьегубцев в северный район области, менее приспособленный для ведения сельского хозяйства, где наверняка были свои жилищно-бытовые и другие социальные проблемы.

Решением Мурманского облисполкома от 14.04.66 года № 27 в соответствии с постановлением СМ РСФСР от 05 июня 1961 года № 696 Порьегубский сельский Совет депутатов трудящихся был упразднен [39, л. 112]. С принятием официального решения облисполкома подведена черта под многовековой историей поморского поселения, и нам остается только попытаться выяснить причины столь печального финала.

Опираясь на социологические взгляды В.И. Вернадского и его концепцию возникновения и развития ноосферы, попытаемся установить причину исчезновения древнейшего поморского поселения в Порьей Губе.

Со времени обживания поморами Порьей Губы здесь также, как и в других населенных пунктах Беломорья, появились предпосылки, формирующие локальную ноосферу. Активное занятие мореходством и сопутствующие этому навигационные познания, рыбный и зверобойный промыслы, практические навыки судостроения и как следствие - техническая образованность, религиозная просвещенность, которая стала основой грамотности, способности воспринимать естественную красоту и интуитивного воспроизводства ее, в частности, создания гармоничных объектов, как, например, медвежеостровский восьмиконечный крест и место его воздвижения - все это может быть доказательством справедливости нашего утверждения. Описанные события и факты из жизни Порьей Губы показывают, как в начале своего развития параллельно эволюционировал поморский социум и природа.

История этого поселения показывает, как человек, совершенствуя свое мастерство или самосовершенствуясь, изменял характер своих взаимоотношений с природой, но в результате "борьбы с природой за выживание" через "варварское расхищение природных богатств" и "научно-техническую эксплуатацию" природных ресурсов в наши годы так и не сумел прийти к созданию отношений "разумного использования природы" или сотрудничества с ней, которые способствовали бы взаимному обогащению, дополнению и обоюдному независимому самовоспроизводству. Объяснить это можно с различных точек зрения, но мы воспользуемся лишь одним понятием или состоянием, которое назовем "чувство хозяина" и противопоставим его явлению "хозяин".

Между понятиями "хозяин" и "чувство хозяина" огромная пропасть. Феномен хозяина мы будем определять как единовременное действие в отношении объекта собственности, которое выражается тремя глаголами; "иметь", "владеть", "пользоваться". Как только собственность "имеют" и "пользуются" ею, но не "владеют" в смысле безусловного распоряжения собственностью, так сразу же возникает иллюзорное состояние, определяемое термином "чувство хозяина". Фактическое наличие собственности, реальное использование ее и даже получение с ее помощью прибавочного продукта не делают пользователя истинным хозяином, так как подразумевается еще и владелец, безусловно распоряжающийся как собственностью, так и, возможно, продуктами труда, где как средство производства используется известная собственность. Следовательно, соотносясь по времени мы обнаруживаем эксплуатацию в различных ее вариантах и эксплуататоров как истинных хозяев. Соответствующим образом выстраивались и отношения между хозяевами-владельцами и теми, кто в лучшем случае иногда "чувствовал" себя хозяином.

Вся история Порьей Губы показывает, как складывалось, видоизменялось и функционировало "чувство хозяина" у поморов. Начиная с XVI столетия в Порьей Губе поморы только чувствовали себя хозяевами, тогда как фактическим владельцем был то феодал-монастырь, то монополист-компаньон, то местный или архангельский богатей, купец, лесопромышленник или судовладелец. Лишь в двадцатых годах XX века поморы начали было "иметь", "владеть" и "пользоваться" не только средствами производства, но и продуктами своего труда, но план кооперации был незаметно подменен сплошной коллективизацией. Молодое партийно-советское чиновничество переняло "от царской России самое плохое: бюрократизм и обломовщину..." [16, с. 398] и распустилось пышным букетом "коммунистического чванства" [16, с. 173]. Тогда эта Административная Система стала основным владельцем-распорядителем всех форм и видов собственности в стране.

Возродить разрушенное бывает очень сложно, а порой и невозможно.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В работе мы стремились связать имеющиеся данные по истории развития села Порья Губа с идеями академика В.И. Вернадского о ноосфере. Исторический процесс развития села, события и факты, имеющие прямое отношение к этому поселению, не привели к тому, что в районе Порьей губы началось развитие "локальной ноосферы". Вводя понятие "локальной ноосферы", следует уточнить смысл ключевого понятия "ноосфера".

"Ноосфера (от греческого NOOS - разум) - сфера разума, где на смену стихийному, естественноисторическому процессу развития человечества приходит эпоха сознательного воздействия человека на природу" [11, с. 5].

Из данного определения видно, что для возникновения ноосферы необходимо две силы - природа и человечество. В дальнейшем, используя принятую терминологию, укажем на эквивалент понятия природы - биосферу.

Подробнее остановимся на понятии "человечество". Основную роль в понятии "человечество" играет Homo sapiens faber, или человек как разумный мастер, а не просто человек разумный (Homo sapiens) - термин, которым мы обычно пользуемся. Здесь следует отметить наиболее слабое место в теории Вернадского, так как социологические выводы были сделаны академиком, исходя из естественнонаучного познания мира, где Homo sapiens faber рассматривается как преобразующее, непреходящее "геологическое явление" [4, с. 73]. В этом смысле в социологических обобщениях Вернадского не нашлось места вопросам взаимодействия внутри общества, проблеме классовой борьбы, как движущей силы развития человечества столь актуальной в годы Советской власти. Но этот же аспект теории Вернадского о преобразующей силе человечества имеет значительный позитивный вывод о неизбежности перехода биосферы в ноосферу [4, с. 33].

Другими важными составляющими понятия "человечество" по Вернадскому являются труд и наука.

Труд как процесс изменения, "очеловечивания" природы практически повторяет мысль Ф. Энгельса о том, что "человек воздействует обратно на природу, изменяется, создает себе новые условия существования" [18, с. 546].

Наука, или научная мысль трактовалась Вернадским широко. Лаконично понятие "научная мысль" академик формулировал как "...продукт эволюции организованности биосферы" [4, с. 9].

Развернутое определение представляется следующим образом. "Наука есть создание жизни. Из окружающей жизни научная мысль берет приводимый ею в форму научной истины материал. Она - гуща жизни - его творит прежде всего. Это есть стихийное отражение жизни человека в окружающей человека среде - в ноосфере. Наука есть проявление действия в человеческом обществе совокупности человеческой мысли" [4, с. 36]. Поэтому сам Вернадский в понятие наука или ее начальные фазы развития наряду со знанием нуля и десятичного счета включал и знание море ходства.

На первый взгляд трудно увязать столь глобальную идею о ноосфере с забытым всеми селом Порья Губа. С этой целью введем понятие "локальная ноосфера". Смысл его в том, что на сравнительно малых территориях, где функционирует человеческое общество, трудно найти (или представить) ноосферу в полном ее объеме. Но отдельные элементы ноосферы могут проявляться в жизни не только целых районов, областей, городов, но и в жизни отдельных сел и деревень. Тем более, что общепланетарное явление ноосферы наверняка складывается из ноосферного состояния материков и народов, их населяющих, ноосферных элементов отдельных населенных пунктов.

Таким образом, с незапамятных времен ноосфера окутывает Землю, различным образом проявляясь в природе и отражаясь в сознании человека. Как писал французский мыслитель Тейярде Шарден, "в результате торговли предметами и передачи идей проводимость от одних к другим увеличивается, образуются традиции. Развивается коллективная память. Какой бы тонкой и зернистой ни была эта первая пленка ноосферы, она начала замыкаться и уже сомкнулась, окружив Землю" [24, с. 166]. Скорее всего, этим можно объяснить не только сам процесс развития цивилизации, но и различные уровни цивилизованности, которые мы можем наблюдать и сегодня. Следовательно, вполне уместно вести речь об отдельных проявлениях или элементах ноосферы, которые можно зафиксировать на ограниченных территориях в действиях определенных социальных структур.

Проблему времени в контексте теории ноосферы В. И. Вернадский решает однозначно: "Начало ноосферы связано с этой борьбой человека с млекопитающими за территорию" [4, с. 46].

Следовательно, используя базовые положения концепции академика Вернадского на строго ограниченной территории, что будет соответствовать понятию "локальная ноосфера", мы не скованы во времени. Более того, представилась возможным проследить элементы ноосферных явлений или возможности их проявлений (не проявлений) во времени, начиная с XVI столетия до середины XX века на примере одного единственного, ныне заброшенного села Порья Губа. Это ценно и с практической точки зрения. Как справедливо отмечено в коллективном труде новосибирских ученых "Культура народностей Севера: традиции и современность" древние культурные традиции народностей Севера, да и русского населения в этих местах "...имеют значение не только для прошлого, они важны и для настоящего: в них содержится богатейший народный опыт жизни в суровых экологических условиях Арктики" [8, с. 20].

ЛИТЕРАТУРА

1. Белянкин Д., Влодавец В., Шимпф А. Горные породы и полезные ископаемые окрестностей сел Умбы и Порьей Губы (предварительный отчет о летних работах 1922 года) / В кн.: Труды Северной Научно-Промысловой Экспедиции. - М.; Л., 1924. - Вып. 20.

2. Белянкин Д,. Куплетский Б. Горные породы и полезные ископаемые Северного побережья и прилегающих к нему островов Кандалакшской губы Белого моря (по данным экскурсии 1917 г.) / В кн.: Труды Северной Научно-Промысловой Экспедиции. - М.; Л., 1924. - Вып. 18.

3. Бернштам Т.А. Поморы. Формирование группы и системы хозяйства. - Л., 1978. - 176 с.

4. Вернадский В.И. Размышления натуралиста. Научная мысль как планетарное явление. - М., 1977. Кн. 2. - 192 с.

5. Географический словарь Кольского полуострова. - Л., 1939. - Т. 1. - 145 с.

6. Гинсбург И.И. Полезные ископаемые побережья Кандалакшского залива Белого моря / В кн.: Труды Северной Научно-Промысловой Экспедиции - Петроград. 1921. - Вып. 7.

7. Гурина Н.Н. Время, врезанное в камень. Из истории древних лапландцев. - Мурманск, 1982. - 120 с.

8. Казначеев В.П., Борисова Л.Г., Зверева Р.П., Маточкин Е.П. Экология культуры и народная экология / В кн.: Культура народностей Севера: традиции и современность. - Новосибирск, 1986. - 272 с.

9. Карпович В.И. Кандалакшский заповедник. - Мурманск. 1984. - 160 с., ил.

10. Киселев А.А. Родное Заполярье. Очерки истории Мурманской области (1917-1972). - Мурманск. 1974. - 512 с.

11. Козиков И.Д. Философские воззрения В.И. Вернадского. - М., 1963. - 78 с.

12. Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК (1898-1986). 1929-1932. - М., 1984. - Т. 5. - 446 с.

13. Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК (1898-1986). 1961-1965. - М., 1986. - Т. 10. - 494 с.

14. Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 1.

15. Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 37.

16. Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 44.

17. Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 45.

18. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 20.

19. Лоция Белого моря. - М., 1983. - 344 с.

20. Лятовский В.П. Коллективизация рыболовецких хозяйств Кольского полуострова. - Мурманск. 1965. - 32 с.

21. Сборник статистических материалов по Мурманской губернии. - Мурманск. 1926. - Вып. 1. - 135 с.

22. Система. Симметрия. Гармония / Под ред. В.С. Тюхтина, Ю.А. Урманцева, - М., 1988. - 315  с.

23. Советская историческая энциклопедия. - М., 1962. - Т.2. - 233 с.

24. Тейяр де Шадден П. Феномен человека. М., 1987. - 240 с.

25. Тодорский А.И. Год с винтовкой и плугом. - Весьегонск, 1918. - 79 с.

26. Ушаков И.Ф. Кольская земля. Очерки истории Мурманской области в дооктябрьский период. - Мурманск, 1972. - 672 с.

27. Ушаков И.Ф. Кольская старина. - Мурманск, 1986. - 187 с.

28. Ушаков И.Ф. Краеведческий материал по истории (с древнейших времен до XVII в.). - Мурманск, 1962. - 92 с.

29. Циркунов И.Б. Поморские кресты // "Наука и бизнес на Мурмане" - Мурманск, 1997, № 2.

30. Яковенко Н.Г. Терский берег. - Мурманск, 1985. - 120 с.

31. Полярная правда. - 1957, 19 июня.

Государственный архив Мурманской области (ГАМО)

32. Ф. 54, оп. 1, д. 63, л. 50.

33. Ф. 80, оп. 1, д. 17, л. 20.

34. Ф. 80, оп. 1, д. 29, л. 10, 11; л. 11.

35. Ф. 80, оп. 1, д. 54, л. 4, 148.

36. Ф. 80, оп. 1, д. 45, л. 21; л. 24-26.

37. Ф. 80. оп. 1, д. 64, л. 5, 10; л. 7.

38. Ф. 80, оп. 1, д. 78, л. 7.

39. Ф. 110, оп. 5, д. 275, л. 112.

40. Ф. 115, оп. 1.

41. Ф. 115, оп. 1, д. 1, л. 19, 20, л. 28; л. 29.

42. Ф. 115, оп. 1, д. 11, л. 16.

43. Ф. 115, оп. 1, д. 12, л. 7.

44. Ф. 115, оп. 1, д. 25, л. 32; л. 74.

45. Ф. 115, оп. 1, д. 33а на 56 л.

46. Ф. 115, оп. 1, д. 53, л. 10.

47. Ф. 115, оп. 1, д. 66, л. 1; л. 2; л. 5.

48. Ф. 115, оп. 2, д. 135, л. 1.

49. Ф. 115, оп. 2, д. 147. л. 1.

50. Ф. 207, оп. 1, д. 12, л. 1; л. 21; л. 37; л. 38; л. 136.

51. Ф. 207, оп. 1, д. 169, л. 81; л. 86.

52. Ф. 207, оп. 1, д. 242, л. 60, 62.

53. Ф. 207, оп. 1, д. 265, л. 211; 235.

Сказочный Мурман